— Алина, ну покажи же его! Неужели я не могу увидеть крестника?
Маша стояла на пороге с пакетом в руках. Алина неохотно отступила в сторону.
— Тихо только. У нас время спокойной игры.
Квартира встретила Машу бежевым молчанием. Стены, пол, мебель — все оттенки песка и овсянки. Ни одного яркого пятна. Ни звука.
— Где Глеб?
— В игровой.
Они прошли в комнату. Мальчик сидел на полу, окруженный деревянными кубиками. Безликие, гладкие. Он не строил — просто перекладывал их с места на место.
— Глебушка! — Маша присела рядом. — Помнишь меня? Я тетя Маша!
Ребенок не отреагировал. Продолжал двигать кубики.
— Он не любит громкие звуки, — Алина села в кресло, скрестив ноги. — И резкие движения тоже.
— Алин, ему четыре года. Он должен бегать, кричать, играть!
— Должен? Кому должен? Обществу с его токсичными стандартами?
Маша достала из пакета яркую красную машинку. Обычную, пластиковую, с нарисованными глазами на лобовом стекле.
— Я принесла подарок…
— Убери это немедленно! — Алина вскочила. — Это визуальное насилие! Агрессивный цвет, антропоморфные черты! Ты хочешь травмировать ребенка?
— Я хочу, чтобы он поиграл. Как нормальные дети играют.
— Мой сын не “нормальный”. Он особенный. Чистый. Не испорченный этим миром потребления.
Маша посмотрела на Глеба. Четыре года, а он не произнес ни слова с ее прихода. Не улыбнулся. Не заинтересовался новым человеком.
— Алина, он говорит?
— Зачем ему говорить? Слова — это ограничения. Он общается на более глубоком уровне.
— С кем общается? Он же не ходит в садик, не играет с детьми…
— Садик — рассадник инфекций и дурного воспитания. Дома ему лучше.
Маша протянула машинку Глебу.
— Хочешь поиграть?
Мальчик поднял голову. В первый раз посмотрел на игрушку. Глаза расширились.
— Не смей! — Алина бросилась между ними.
— Пусть он сам выберет. Ты же за осознанность? Дай ребенку сделать выбор.
Алина замерла. Её собственные слова с форума “Экологичное родительство”. Нельзя навязывать. Нужно дать выбрать.
Глеб потянулся к машинке. Взял. Повертел в руках.
И вдруг — засмеялся.
Это был странный звук. Хриплый, непривычный. Как будто ребенок забыл, как смеяться, и теперь вспоминал.
— Бррррр! — он покатил машинку по полу. — Бррррр!
— Глеб, это не твоя игрушка, — Алина говорила механически, не веря своим глазам.
Мальчик не слушал. Он ползал по полу, катал машинку, издавал звуки мотора. Громкие. Радостные. Живые.
— Вот видишь? — Маша улыбалась. — Он же ребенок! Ему нужны обычные детские радости!
— Это перевозбуждение. Сенсорная перегрузка. Он…
Глеб вскочил на ноги. Побежал по комнате, держа машинку над головой. Врезался в стену, рассмеялся еще громче.
— Машина! Машина! — кричал он.
Первые слова за весь день. За неделю. За месяц?
Алина стояла, прижав руки к груди. Её идеальный бежевый мир рушился. Сын бегал, кричал, был счастлив. Неправильно счастлив.
— Я пойду, — Маша взяла сумку. — Подумай об этом, Алин. Ему нужна нормальная жизнь. Яркая. Шумная. Детская.
Она ушла. Алина осталась стоять посреди хаоса. Глеб продолжал играть. Щеки раскраснелись, глаза блестели.
К вечеру он устал. Уснул прямо на полу, сжимая машинку.
Алина сидела рядом. Смотрела. В голове — обрывки статей с форума. “Яркие цвета провоцируют агрессию”. “Шум мешает внутренней гармонии”. “Антропоморфные игрушки искажают восприятие реальности”.
Она так старалась. Читала правильные книги. Слушала правильных экспертов. Создала идеальную среду.
А сын ожил от обычной пластиковой машинки за сто рублей.
Ночью Алина не спала. Листала форум. “Мой ребенок попросил купить трансформера. Как объяснить вред?” “Свекровь подарила музыкальную игрушку. Выбросить?” “После яркой книжки дочь плохо спит. Это нормально?”
Ответы успокаивали. “Вы все делаете правильно”. “Дети не понимают, что им нужно”. “Ваша задача — защитить”.
В три часа ночи Алина встала. Прошла в детскую. Глеб спал, раскинув руки. Машинка лежала рядом.
Она взяла игрушку. Легкая, дешевая. Красная.
На кухне открыла мусорное ведро. Постояла секунду.
Бросила.
Вернулась к ноутбуку. Написала на форуме: “Сегодня была сложная ситуация. Подруга принесла токсичную игрушку. Сын перевозбудился. Но я справилась. Убрала триггер. Утром все будет как обычно.”
Ответы посыпались сразу. “Молодец!” “Правильно!” “Дети потом спасибо скажут!”
Утром Глеб проснулся и сразу начал искать. Под кроватью, в ящиках, за шкафом.
— Машина… — шептал он. — Где машина?
— Какая машина, солнышко? — Алина готовила овсянку на воде. Без сахара, конечно.
Глеб смотрел на нее. Потом сел на пол. Взял деревянный кубик. Покатил его.
— Бррр… — совсем тихо. — Бррр…
Звук становился все тише. Потом исчез.
Мальчик положил кубик. Сел ровно. Смотрел в стену.
Алина поставила перед ним тарелку.
— Покушай, милый. Потом поиграем в тихие игры.
Он ел механически. Не поднимая глаз.
После завтрака вернулся к кубикам. Сел в центре. Начал перекладывать. Один к другому. Потом обратно.
Тишина.
Алина села в кресло с книгой “Минимализм в воспитании: путь к гармонии”. На обложке — счастливая мать с ребенком в белой комнате.
— Все хорошо, — сказала она вслух. — Мы снова в порядке.
Глеб не ответил. Он редко отвечал.
За окном кричали дети. Играли в догонялки. Смеялись.
Алина встала, закрыла окно. Задернула шторы.
— Слишком шумно, правда? Нам же лучше в тишине.
Глеб двигал кубики. Вправо. Влево. Вправо. Влево.
В углу комнаты стояла корзина с игрушками. Правильными игрушками. Деревянные фигурки без лиц. Мячики из натуральных материалов. Пирамидка пастельных тонов.
Все экологичное. Все безопасное. Все мертвое.
Телефон завибрировал. Сообщение от Маши: “Как Глеб? Понравилась машинка?”
Алина набрала ответ: “Мы решили, что она нам не подходит. Спасибо за заботу, но у нас своя система воспитания.”
День тек медленно. Тихая игра. Тихий обед. Тихий сон. Тихий полдник.
Вечером Алина купала сына. Он сидел в ванне неподвижно. Она намыливала его волосы, напевая колыбельную. Тихо. Правильно.
— Мам? — вдруг сказал Глеб.
— Да, солнышко?
— Машина… красная машина…
— Забудь про нее. Это была неправильная игрушка.
— Но она… веселая…
— Веселье — это не всегда хорошо. Иногда нужна тишина. Чтобы услышать себя.
Глеб замолчал.
После ванны Алина уложила его спать. Погладила по голове. Вышла.
На кухне открыла ноутбук. Форум встретил новыми темами. “Соседские дети шумят — как оградить ребенка?” “В садике заставляют рисовать яркими красками — жалоба или забрать?”
Алина улыбнулась. Её люди. Те, кто понимает.
Написала пост: “Делюсь успехом. Вчера была попытка вмешательства извне. Принесли яркую игрушку. Сын сначала повелся — инстинкты, ничего не поделаешь. Но я вовремя вмешалась. Утром он уже забыл о ней. Снова спокоен и сосредоточен. Победа!”
Лайки. Комментарии. “Вы сильная!” “Пример для нас!” “Как хорошо, что есть такие осознанные мамы!”
Алина закрыла ноутбук. Прошла к сыну. Приоткрыла дверь.
Глеб не спал. Лежал, уставившись в потолок. В руке — деревянный кубик.
— Бррр… — шептал он едва слышно. — Бррр…
Катал кубик по одеялу. Туда-сюда. Туда-сюда.
Алина тихо закрыла дверь.
Все хорошо. Все правильно. Все под контролем.
В квартире — тишина. Бежевая, мягкая, обволакивающая.
Как в могиле.