НЕПУТЁВЫЙ
Ирина спешила в церковь. Как на зло, на пешеходном переходе загорелся красный свет. Поворачивая голову по сторонам, увидела недалеко стоящего сутулого, худого мужчину высокого роста. На нём были простецкие широкие брюки, рубашка ретро словно из бабушкиного сундука, видать в далёкое время сшитая их холста. Ирина улыбнулась, а в ответ он, обнажив улыбкой свой беззубый рот, сделал шаг поближе. Ирина вспомнила отца, который на сенокос надевал такие же брюки, и такая рубашка служила ему исподней. Но это было 40 лет назад.
Окунувшись в воспоминания, молодая женщина заулыбалась. Она заметила, что глаза мужчины очень красивые , взгляд благодарный и если бы ни отсутствие передних зубов и не провалившая губа в рот, не сутулость, то мужчину можно бы отнести к разряду красавцев.
Ирина невпопад спросила:
– Зубы где?
– Так выбили в тюрьме.
– Во как! А вставить? И какой был у тебя багаж?
– Их несколько. За кражу.
– Ну ты артист!
Они шли в одном направлении и незнакомец разоткровенничался:
– К деду в деревню приехал, с ребятами стадо гусей в посадку угнали и гулеванили. По дыму от костра нашел нас участковый. Мало мне показалось, мотоцикл угнал, а потом на шухере стоял, когда ребята у бабы Нюры самогонку искали и весь дом перевернули. Я живу с мамой, она старенькая, больная, живём на её пенсию и на мои так себе подработки. Я хотя и не пью, но мама меня называет “непутчина”, мол, так себе. Ветер у меня гуляет во всех местах. Люди сидели со мной за ограбление банков, а я за банку самогона, другие за угон машины, а я за “Урал”. Конечно, непутевый я. Мать жалко, умирать она боится, говорит, как я без неё, без её пенсии жить буду, но я за ней ухаживаю, стираю, кушать варю. А у тебя нет на примете мне бабëнки? Такой, как ты, уж больно хороша ты, ладная, справная, красивая. Ты замужем?
– Да, у меня всё хорошо.
– А у меня плохо, – тихим сожалеющим голосом сказал Леонид.
– Так кто в этом виноват? Ты сам. Мог бы работать, а не воровать, мог бы жениться, а не вести холостяцкую жизнь, да и вообще, мы и есть строители своей судьбы. Вообще-то ты не в моём вкусе.
– Ну ты же мне улыбнулась.
– Так я засмеялась на твой прикид.
– Так это я от отца донашиваю, будь они неладны, но холщовые рубахи сейчас бешеных денег стоят.
– Не спорю, нет тебе равных, жених на выданье. Ирина с Леонидом смеялись и за разговором не заметили, как подошли к храму. Сидевшие на паперти женщины, увидев Леонида, поспешили поувереннее протянуть ладошку к нему и как будто были уверены в его милости, за время одаривали его взглядом благодарности. Видимо, Леонид является частым посетителем храма, коль так радужно его встречают побирушки и обращаются к нему по имени.
С важным выражением лица, повернувшим к храму, перекрестившись несколько раз, он начал из своих широких штанин доставать деньги. К каждой поближе наклонялся, что-то спрашивал и рукой в конце разговора накладывал на визави крест. Его лицо сияло, ведь в эти минуты он был благодетелем, он мог хоть немного положить в ладошку тепла, неравнодушия. Он не мимоходом кидал рубли, а преподносил их с поклоном, с участием о их здоровье, о делах. Когда всех оделил вниманием, улыбкой, выпрямившись, медленно, но важной походкой вошёл в храм.
Ирина больше нагрешила в этот день, чем отмолила свои грехи. Постоянно крутила своей башкой и наблюдала за Леонидом. Ее поразило то, что он знал все молитвы и своим звонким голосом подпевал отцу, он знал, когда сделать поклон и стать на колени. Но больше всего поразило выражение его лица. Оно просто светилось. Во взгляде было умиротворение, покорность, доброта, нежность. Если Ирина переминалась с ноги на ногу и раз пять доставала телефон, чтобы посмотреть время, то он, по всему было видно, готов стоять как вкопанный часами.
Леонид ближе к концу службы низко поклонился каждой иконе. Ира шла за ним и отчётливо слышала, как он шептал: “Меня прости и помоги маме”. В конце службы Леонид подошёл к отце Кириллу, и тот с улыбкой во взгляде о чем-то начал его спрашивать.
Словно ученик, невыучивший урок, с опущенной головой стоял Леонид перед батюшкой, что-то невнятно лепетал, потом, поцеловав руку священнику, важной походкой, с поднятой головой вышел из храма. Увидев Ирину, он заулыбался, обозначив свой беззубый рот, спросил:
– Ну что, невесту мне найдешь?
– А на что жить будешь с ней, ты же не работаешь? – смело выговаривала Ирина.
– А мне некогда работать, у нас в пятиэтажном доме шесть стариков брошенных детьми, я за всеми ухаживаю. Сейчас в магазин схожу за продуктами, кому-то полы помою, кого-то на улицу свожу, кому-то врача вызову, в аптеку сбегаю, так и день проходит. Хотя они знают, что я вор, но доверяют мне свои кошельки. Я копейки не возьму, с них денег не беру, но они всё равно благодарят, матери платят. Она рада и деньгам, и что я людям помогаю. Она этим гордится, только я этого не заслужил. Я мог бы устроиться на работу, но на нормальную не берут, а там где копейки платят, не хочу, да и стариков жалко. Как узнали, что работу ищу, так заныли. Баба Нюра, та вообще заголосила в причет: “Кто же дверь ко мне откроет? Кто же мне в аптеку сходит? Кто же у меня спросит, как я встала, что я ела? А кто же со мной поговорит? “, – Леонид протяжно, плаксивым голосом передразнил бабу Нюру и замолчал.
– Вот найдешь себе женщину, и пиши пропали твои старики. Так что выбирай одно зло из двух, – с иронией говорила Ирина.
– У нас с мамой трёхкомнатная квартира, жить есть где. Конечно, жалко стариков, но после работы буду к ним забегать. Ты мне найди, сведи с бабой, а там мы разберемся.
Сначала шутили, смеялись, а потом Ирина всерьёз подумала, что всяко в жизни бывает, взяла его адрес, номер телефона и поехала домой.
Она жила в городе, а дача её находилась в селе, где когда-то жили её родители. Очень часто, а летом вовсе все выходные, пропадала Ирина там. Муж её тоже любил её село, любил порыбачить, баньку истопить, конечно же, и не отлынивал от Ирининых указаний. В деревне жила её хорошая подруга Зина. Не везло ей в жизни. Родители пили, потом попался муж под стать им, еле убежала от него, потом вышла замуж за непьющего, но гулящего лодыря, намучилась вволю одна лямку тянуть, плюнула на всё и вернулась из городского общежития в родительский дом. Работала на почте, получала копейки, выживала как могла. Один единственный сын пошёл по стопам алкоголика отца, не приезжал и не давал о себе знать уже несколько месяцев.
Ирина себе вбила в голову идею познакомить её с Леонидом: “Мать его не вечная, квартира есть, работу найдёт, а в селе дом оставит под дачу. Может, и срастётся, может, заживёт, как человек”.
Недолго думая, Ирина поехала в село. Вечером побежала к Зине, которая, засучив рукава, вбивала гвозди в доски прогнившего пола в закуте, где держала боровка. Она всегда осенью закалывала порося, сало продавала, а мясо оставляла себе и всегда говорила: “Витюшка сало не ест, а мясо уважает”. При этом плакала.
Увидев Ирину, откинула молоток в сторону и запричитала: “Ну что за жизнь? Я и баба, и мужик, я и лошадь, я и бык. Всё сыпется, валится. Попросила Петра помочь, жена забесилась. Иван сам не против натурой взять, Виктор цену заломил, хрен знает какую, а Денис безрукий – себе по пальцу молотком тяпнул. Не жизнь, а как будто на этом свете срок отбываю”. Ирина начала сожалеть, охать, ахать и, достав бутылочку винца, предложила выпить, отдохнуть.
– Сергей завтра приколотит твои доски, давай, ставь картошку, я селедочку привезла.
– Ох, подружечка ты моя, спасибо, ты да твои бутылочки душу согреют, а то куда взглядом не пошарю, везде серым серо. От бабок, которым пенсии приношу, только отрицательные эмоции получаю, без хорошего мужика в деревне тяжко жить, то там отвалилось, там сгнило, там провалилось. Хорошо тебе за мужем, тем более в городе. Пришла с работы, ткнула пальцем в мультиварку, в стиральную машинку, телефон в руки взяла и укладываешься на диван. А тут, бегаешь по селу за копейки, как сайгак, в мыле как лошадь, домой прибежишь, высунув язык как пёс, и не знаешь за что хвататься.
– Зин, а Зин, может, тебе мужичка поискать?
– Да! Сейчас возьму фонарик и пойду искать, может, какой-нибудь где-нибудь валяется.
Ирина представила такую картину и засмеялась, а Зина покрутила у виска пальцем и велела побыстрее бутылку открывать:
– Первый мой день и ночь пьяным валялся, второй муж с бабами лежал, осталось только найти сидящего.
Ирина поперхнулась глотком вина, поставила стакан и строго сказала:
– Выслушай меня. Ты же знаешь, я людей насквозь вижу, и тебе не раз говорила насчёт первого и второго твоих мужиков, что не мужья они, а так, отбросы общества. А теперь послушай меня про сидящего.
Ирина в подробностях рассказала о Леониде, о своих наблюдениях за его поведением в храме, о его уважительном отношении к старикам, и даже к побирушкам, не забыла сказать об отсутствии зубов и о холщовом одеянии.
– Давай, я к тебе его привезу на выходные? Реально сама оценишь, взвесишь. Ты ничего не потеряешь, а вдруг, наоборот, найдешь.
Подруги осушили бутылочку, попели песни, поплакали, потом посмеялись и разошлись далеко за полночь. Ирина не стала звонить Леониду, а поехала по данному им адресу. Пожилая, с болезненным видом женщина открыла дверь, Леонида дома не было, он пошёл в аптеку за лекарством для бабы Нюры. Баба Люба пригласила подождать Леонида за чашечкой чая. Чистота в квартире, скромная обстановка, ничего лишнего. Чистая посуда, белая скатерть на столе говорили о том, что хозяева чистоплотные люди. Баба Люба как будто читала её мысли, тихо сказала: “Сынок очень любит чистоту”.
Леонид очень засмущался, увидев Ирину, ещё сильнее ссутулился, стыдливый румянец покрыл лицо. Тихо поздоровался и долго смущался, молчал. Ирина вышла с ним на улицу и, ничего не скрывая, сказала о Зине, а точнее о запланированной поездке в село. Леонид выслушал и на удивление Ирины спросил: “А зачем ждать выходных? Тут же не далеко, можно и сегодня”.
Ирина не хотела подругу заставать врасплох, поэтому поехали, как и договорились с ней, в выходные дни. Сергею Леонид очень понравился, он так и сказал, что такие как Леонид не способны больно делать людям, уж очень он доверчив и добр. Зина, видимо, ждала гостей. Стол накрыла богатый: салаты, холодец, котлеты, со своей теплицы помидоры, огурцы ждали проголодавшихся гостей. Леонид окинул взглядом дом, посмотрел на стол и тихо спросил: “Вам же, наверное, тяжело с таким огородом, хозяйством справляться? Вы же женщина”.
И как-то слово по слову незаметно перешли на ты и осмелевшие жених с невестой, как будто двое закадычных друга, долго невидевшихся, не могли наговориться.
Леонид весь светился, он не мог скрыть своего восхищения Зиной. За столом не пил, мало кушал, всё больше любовался хозяйкой. Она же всё это замечала и по-женски кокетничала с гостем. У обоих было такое чувство, что они друг друга давно знали. Леонид совсем не хотел уезжать, на душе было тепло, уютно. Между делом сказал, что надо в следующий раз привести свои инструменты и там поправить, и там приколотить.
Уехали гости поздно вечером. Леонид, смущаясь, подал руку Зине, а на самом деле хотел сгрести в охапку, прижать к груди и дать послушать, как стучит у него сердце. Он с дрожью в голосе тихо сказал: “Скоро приеду опять. Дел по хозяйству у тебя много”.
Зина пришла домой, села и задумалась: “А может и права подруга, я ведь действительно ничего не теряю, а вдруг, наоборот, найду, а что-то я и не заметила отсутствие зубов, наверное, потому, что смотрела только в глаза”.
Автор: Наталья Артамонова
