— Опять не взяли, — Игорь швырнул телефон на диван и закрлы лицо руками. — Третий раз за месяц. Говорят, концепция сырая.
Вера молча мешала макароны в кастрюле. На плите шипела котлета, в духовке допекался пирог с капустой — завтра на работу, обе работы. Спина ныла после двенадцатичасового дня за компьютером.
— Может, тебе стоит пересмотреть подход? — осторожно начала она, не оборачиваясь.
— Что ты понимаешь в творчестве? — взорвался муж. — Ты же бухгалтер! Цифры, отчеты, дебет-кредит. Где тут место для полета мысли?
Из соседней комнаты выплыла Люба Аркадьевна — мать Игоря. В халате с павлинами, с накрученными на бигуди волосами. Села за стол, царственно сложив руки.
— Вера, милая, — начала она тем тоном, от которого у невестки сводило скулы. — Ты его не вдохновляешь. Мужчина без поддержки не растет. Женщина — центр семьи, энергия, а ты… — она обвела взглядом кухню, — ты пустая.
Котлета подгорела. Вера выключила газ, переложила макароны в тарелки. Руки дрожали — то ли от усталости, то ли от злости.
— Мам, не начинай, — вяло попытался вмешаться Игорь.
— А что не начинать? Посмотри на нее! Вечно усталая, вечно недовольная. Какая из нее муза? Ты же творческий человек, тебе нужна поддержка, восхищение! А она только и знает, что считать копейки.
Вера поставила тарелки на стол. Села. Взяла вилку. Есть не хотелось.
— Вкусно, — пробормотал Игорь, ковыряя макароны.
— Переварены, — тут же поправила свекровь. — Я всегда говорила — макароны нужно чуть-чуть не доваривать. И соли мало.
После ужина Вера мыла посуду. Игорь ушел в комнату — работать над новым проектом. Люба Аркадьевна устроилась перед телевизором смотреть сериал.
— Вера, мне таблетки от давления нужны, — крикнула она. — Завтра купишь. И творог обезжиренный. И яблоки, но только зеленые. Красные мне нельзя.
— Хорошо, — ответила Вера, вытирая руки.
В спальне Игорь сидел над ноутбуком. На экране — очередная бизнес-идея. “Доставка эмоций на дом”. Вера присела рядом.
— Что это?
— Не поймешь, — отмахнулся он. — Это про чувства, про переживания. Люди заказывают эмоцию, а мы ее доставляем. Радость, грусть, ностальгию…
— А как ты собираешься доставлять эмоции?
— Вот! — он повернулся к ней. — Вот в чем твоя проблема! Ты все хочешь разложить по полочкам, все объяснить. А творчество — это не про логику. Это про ощущения.
Вера встала. Пошла в душ. Под горячей водой хотелось плакать, но слезы не шли.
Утром будильник прозвенел в половине шестого. Игорь даже не пошевелился. Вера тихо оделась, позавтракала стоя на кухне — чай и бутерброд. Оставила на столе деньги для свекрови — на лекарства и продукты.
Первая работа — в крупной компании, с девяти до шести. Отчеты, проверки, согласования. Обеденный перерыв — полчаса, съела йогурт и яблоко.
В семь вечера — на вторую работу, в маленькую фирму. Там до десяти. Зарплаты хватало на ипотеку, садик для Маши, продукты, лекарства для свекрови и “творческие потребности” Игоря — новый ноутбук, курсы по бизнесу, книги по саморазвитию.
Домой вернулась в одиннадцать. На кухне — грязная посуда. Игорь с мамой ужинали магазинными пельменями.
— Ты где была? — спросила свекровь. — Маша весь вечер плакала. Папу хотела.
Вера прошла в детскую. Дочка спала, раскинув руки. Пять лет. Светлые кудряшки, папин нос. Поцеловала в лоб, поправила одеяло.
На кухне обнаружила записку от Игоря: “Ушел на встречу с инвесторами. Не жди”.
Встречи с инвесторами обычно проходили в баре с друзьями. Возвращался под утро, пахнущий пивом и сигаретами. Говорил, что нужно нетворкинг развивать, связи налаживать.
Вера достала калькулятор. Привычка бухгалтера — все считать. Доходы: ее зарплаты — 92 тысячи. Расходы: ипотека — 35, садик — 15, продукты — 20, лекарства и нужды свекрови — 10, коммуналка — 8, бензин — 5. Остаток — на Игоря и его проекты.
В блокноте мужа нашла новые идеи: “Квест по карме”, “Медитации с доставкой”, “Подписка на озарения”. Все расписано красивыми схемами, с графиками и диаграммами. Только непонятно, как это должно работать.
— Опять роешься в моих вещах? — Игорь стоял в дверях, покачиваясь.
— Случайно увидела. Интересные идеи.
— Ты их не понимаешь, — он подошел ближе. — Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не муза. Ты контролер. Считаешь каждую копейку, проверяешь каждый чек. Где тут место для вдохновения?
— Игорь, давай поговорим утром.
— Нет, давай сейчас! Мама права — ты пустая. В тебе нет огня, нет страсти. Ты как робот — работа-дом-работа. А мне нужна женщина, которая верит в меня!
Вера смотрела на мужа. Красивый даже пьяный. Темные волосы, карие глаза, улыбка, от которой когда-то замирало сердце. Познакомились восемь лет назад. Он читал стихи в литературном кафе. Она пришла с подругой, случайно.
“Ты моя муза”, — сказал после выступления. И она поверила.
Первые годы он писал. Стихи, рассказы, даже начал роман. Она работала, он творил. Потом родилась Маша, и стихи закончились. Начались бизнес-идеи. Каждая гениальнее предыдущей. Каждая требовала вложений.
— Я пойду спать, — сказала Вера.
Утром за завтраком Люба Аркадьевна начала новую атаку:
— Знаешь, Верочка, я вчера с соседкой говорила. У нее невестка — загляденье! И готовит, и шьет, и мужа боготворит. А главное — всегда улыбается. Мужчине это важно — видеть счастливую женщину рядом.
Маша ковыряла кашу.
— Мам, можно мне платье новое? У Кати есть с единорогами.
— Посмотрим, солнышко.
— Вечно ты “посмотрим”, — фыркнула свекровь. — Ребенку нужно радость дарить, а не обещания.
Игорь молчал, уткнувшись в телефон.
На работе Вера механически выполняла привычные операции. Цифры складывались в столбцы, отчеты заполнялись сами собой. В голове крутились слова: пустая, не муза, контролер.
В обед позвонила подруга Лена:
— Как дела?
— Нормально.
— Вер, ты когда последний раз в кино была? Или в кафе просто так?
— Не помню.
— Приходи в пятницу, посидим. Без мужей, без детей. Просто поболтаем.
— Я вторая работа…
— Вера, ты себя в гроб загонишь. Что твой Игорь? Все еще гениальные проекты придумывает?
— Ищет себя.
— Восемь лет ищет. Может, пора найти?
После работы Вера зашла в магазин. Платье с единорогами стоило три тысячи. Взяла. Маша будет счастлива.
Дома застала странную картину. Игорь и его мама сидели на кухне с серьезными лицами.
— Вера, нам нужно поговорить, — начал муж.
— Слушаю.
— Мы с мамой думаем, тебе нужно что-то менять в жизни. Ты замкнулась, ушла в работу. Это разрушает нашу семью.
Вера поставила пакеты на стол. Достала продукты. Молча.
— Ты слышишь? — повысил голос Игорь.
— Слышу.
— И что молчишь?
Вера достала калькулятор. Села за стол. Нажала несколько кнопок.
— Я приношу домой 92 тысячи. Ты — ноль. Из моих денег 35 уходит на ипотеку за квартиру, где живет твоя мама. 15 — на садик для нашей дочери. 20 — на еду для всех нас. 10 — на лекарства и прихоти твоей мамы. 8 — на коммуналку. 5 — на бензин. Остается 9 тысяч. Они уходят на твои курсы, книги и встречи с инвесторами.
— При чем тут деньги? — возмутилась свекровь. — Мы о душе говорим!
— О какой душе? — Вера посмотрела ей в глаза. — Я встаю в половине шестого. Работаю на двух работах. Прихожу в одиннадцать. Готовлю, стираю, убираю. В выходные — с ребенком. Когда мне искать эту душу?
— Вот! — торжествующе воскликнул Игорь. — Ты сама признаешь — ты робот!
— Нет, — Вера встала. — Я не робот. Я уставший человек. Который тянет на себе троих взрослых людей. И знаете что? Если кто тут пустой — это не я. Это ты, Игорь. И тебе удобно быть таким. Удобно, что я работаю, а ты ищешь себя. Удобно, что я плачу, а ты творишь. Удобно обвинять меня в отсутствии вдохновения, чтобы не признавать собственную несостоятельность.
— Как ты смеешь! — свекровь вскочила. — Да ты должна на коленях стоять, что такой мужчина с тобой живет!
— Почему? Потому что он красивый? Или потому что читает умные книжки? Я больше не хочу быть музой для человека, который не написал ни одной строчки за пять лет. Не хочу вдохновлять того, кто использует меня как кошелек и прислугу.
— Вера, ты не понимаешь… — начал Игорь.
— Понимаю. Все понимаю. Просто устала притворяться, что не понимаю.
Она ушла в спальню. Достала чемодан. Начала складывать вещи — свои и Машины.
— Ты что делаешь? — Игорь стоял в дверях.
— Ухожу. Сниму квартиру. Заберу Машу. Алименты платить не буду — ты здоровый мужик, иди работай.
— Ты не можешь!
— Могу. И знаешь что? Твоя мама может готовить тебе недоваренные макароны и вдохновлять на великие свершения. А я буду жить.
Через месяц Вера сняла однушку в спальном районе. Маленькая, но своя. Маша быстро привыкла. По вечерам они читали книжки, рисовали, пекли печенье.
На телефоне — десятки пропущенных от Игоря. Сообщения от свекрови с проклятиями. Вера не отвечала.
В пятницу наконец встретилась с Леной в кафе.
— Ты похудела, — заметила подруга.
— Зато высыпаюсь. И улыбаюсь. По-настоящему.
— А Игорь?
— Мама передавала — устроился менеджером по продажам. Говорит, творчество подождет.
— Ну надо же, работать начал!
— Пришлось. Мама пенсию тратить на него отказалась.
Домой Вера возвращалась пешком. Весенний вечер, легкий ветер, где-то играет музыка. Маша ждет дома — с бабушкой, Вериной мамой, которая приехала помочь.
В сумке зазвонил телефон. Игорь. Снова. Вера достала листок, написала:
“Я не муза. Я человек. И вдохновлять должен был ты — хотя бы примером.”
Сфотографировала. Отправила. Заблокировала номер.
Дома пахло блинами. Маша выбежала навстречу:
— Мама! Мы с бабушкой блинчики пекли! С творогом! Иди скорее!
Вера подхватила дочку на руки, закружила. Обе смеялись.
— Знаешь, мам, — сказала Маша, — ты стала веселая. Раньше всегда грустная была.
— Правда?
— Ага. А теперь как солнышко!
Вера поцеловала дочку в макушку. Может, она и правда не муза. Зато теперь она — человек. Живой, настоящий, со своими желаниями и мечтами.